«Не могли остаться в стороне». Как городской сайт стал политическим проектом

Гомельский сайт «Флагшток» появился как ответ на некомпетентность местных чиновников в вопросах градостроительства. Но выборы и последовавшие за ними массовые протесты коренным образом изменили новостную повестку сайта и судьбу его создателей.

В конце марта исполнится год гомельскому сайту «Флагшток». Его авторы планировали писать о градостроительных проблемах — качественно и разнообразно. Но случились выборы, протесты и репрессии. Журналисты сайта сначала не остались в стороне, а потом «поплатились» эмиграцией.

О том, как сейчас живет «Флагшток», корреспонденту Naviny.by рассказали его авторы Сергей Ляпин и Мария Булавинская. Они женаты, у них есть пятилетняя дочь Алена.

Почему «Флагшток»?

В конце 2019-го — начале 2020 года гомельские чиновники озаботились низким уровнем патриотизма горожан. И они нашли решение «проблемы», задумав установить гигантский флагшток стоимостью в 700 тысяч долларов, на который будет торжественно поднят красно-зеленый государственный флаг.

«Что? 700 тысяч долларов за железную палку?» — возмутились жители Гомеля. Они составили петицию с призывом к властям одуматься и собрали под ней более 4,5 тысячи подписей.

Вскоре флагшток стал мемом, карикатурой, именем нарицательным и порицательным для местных чиновников. В мае власть «одумалась» и заявила, что флагшток устанавливать не будут.

Потом случилась горячее политическое лето. И вдруг в сентябре в Гомеле опять взялись за флагшток. И возвели, и торжественно открыли — для поднятия патриотизма у граждан. Так объяснили в облисполкоме.

«На той волне борьбы с флагштоком, который стал символом гомельской вертикали, которая самовольно распоряжается бюджетом, не интересуется мнением горожан, мы с командой создавали сайт о градостроительных проблемах. И назвали, сначала в шутку, “Флагшток”, — рассказывает Сергей Ляпин. — Строительство этого “шампура” объединило в себе нарушение законодательства на всех этапах, наплевательство на принципы архитектуры, непрофессиональный подход, коррупционные проявления… У чиновников появился флагшток, а у нас — сайт, независимая площадка, где мы мечтали аккумулировать информацию о градостроительстве, благоустройстве, собирать мнения экспертов. Мы хотели писать о том, что нас волнует — качественно и разнообразно».

Кстати, до сих пор никто из чиновников так и не рассказал, кто придумал этот флагшток, кто оплатил строительство. На все запросы в государственные органы был получен примерно одинаковый ответ: «Это секрет».

А потом прошли выборы и начались протесты

«Мы не могли остаться в стороне. Так как весь город жил этими событиями, всем было интересно. Очереди, чтобы сдать подписи, агитационные пикеты, белые ленты. Нельзя было проигнорировать реальность», — говорит Мария Булавинская.





По ее словам, милиция приходила к ним с мужем еще в июле. «На звонки в домофон мы не отвечали. В окно посмотрели — милицейский автомобиль. Мы не выходили, — вспоминает Мария. — Зная, как к другим приходили и забирали, мы незваных гостей решили не пускать в свою квартиру. Когда начались выборы, мы решили съехать со своей квартиры, на всякий случай. В начале августа мы переехали к родственникам, потом поехали за вещами — а под домом стоит милицейский автомобиль. Хорошо, что уехали. Но они пришли к нам 8 августа, накануне выборов, уже в квартиру родственников».

«Мы собирались на прогулку, посмотрели в окно — а они уже стоят под домом, на “Джили”, — рассказывает Мария о том дне. — Больше всего Алена переживала… Она же чувствовала эту гнетущую атмосферу, слышала разговоры взрослых. Она очень пугалась, когда начинали в дверь сильно барабанить».

Семья не подавала признаков жизни в квартире: не шумели, не включали свет в надежде, что с темнотой сотрудники милиции уедут. Но они не уехали.

«Менялись примерно каждые шесть часов. Мы сидели все время в темноте. В 23 часа нам отключили электричество. Наверное, в надежде, что Сергей выйдет разбираться и его схватят. В два ночи начали сильно стучать в дверь с криками: “Открывай, сосед, у тебя вода течет, сейчас милицию вызову!”. Хорошо, что Алена не проснулась — она бы сильно испугалась. А они громко стучали и били ногами в дверь, дергали ручку. Через двадцать минут ушли. Мы собрали сонную Алену, чтобы куда-то бежать. Но наши коллеги позвонили, что приехал новый наряд милиции... Мы легли втроем, обнялись и заснули. Но в 10 утра они опять начали стучать», — вспоминает Мария.

Профессиональная работа с элементами конспирации

За основным днем голосования журналистам пришлось наблюдать с седьмого этажа.





Они по-прежнему были «под надзором»; боялись, чтобы милиция опять не стала ломиться в квартиру и не испугала пятилетнюю дочь. Решили по очереди следить за милиционерами, которые следили за ними, чтобы подобрать момент и как-то выскользнуть из западни.

«В итоге вечером милиционер отъехал — видимо, вызывали на подкрепление в центр города, и нам удалось убежать из квартиры. Пристроили Алену и поняли, что невозможно не пойти в центр города. Я больше историк, чем журналист, и не могла пропустить это», — рассказывает Мария Булавинская.

Ей было страшно, она видела, как силовики забирают людей.

«Я говорю: “Мне страшно!”, а Сергей на это: “Что мы — зря прятались два дня, снимай! Пусть лучше тут задержат, чем дома”. Снимали, бегали… На площади Восстания был момент, когда ОМОН разорвал сцепку и людей начали хватать, а остальные разбежались, и очень много сотрудников подошли к танку (памятник советским воинам-освободителям. — ред.), на который мы взобрались, чтобы лучше видеть. Я, конечно, боялась. Но один из омоновцев сказал Сергею: “Снимай свою девушку и слазь!”. Мы слезли, и нас не задержали. Это чудо», — говорит Мария.

Их техника осталась у родственников. Ее нужно было как-то эвакуировать. Мария придумала, как. Переоделась в старушку, напялив на себя пуховик и поверх него какое-то немодное платье.

«Было и смешно, и печально. Так Мария пошла в разведку и удачно потом спасла технику. Костюм "бабушки" мы оставили в автомобиле на всякий случай. Потом первым делом пошли в магазин, чтобы купить одежду — кепочки, бейсболки, что-то неузнаваемое, чтобы… быть как тихарь и выглядеть как тихарь», — смеется Сергей.

И образ удался. «Потом на акции ко мне приставала волонтерка и кричала на меня: “Читай присягу, читай присягу!” Она приняла меня за тихаря», — вспоминает Ляпин.

Поехали отдохнуть. Там и остались

В сентябре Ляпины — Булавинские перебрались на уже четвертую квартиру. Но их и там нашла милиция. Это был шок.

«Каждые выходные они стояли под домом моей матери, звонили родственникам, все спрашивали — где мы. Больше всего, я думаю, гомельские власти разозлились, когда на официальный день города мы сфотографировали бело-красно-белый флаг на обзорной башне в парке. И тут же стояли чиновники — то есть у них под носом кто-то вывесил бело-красно-белый флаг! Эта фотография разлетелась по СМИ, и после этого звонков на мой телефон стало еще больше, поиск выдавал, что это номера милиции», — рассказывает Мария.

Затем им прилетели повестки из милиции, потом — из суда. И 1 октября они решили вместо «отдыха» в ИВС уехать за границу, чтобы отойти от «этого всего».

Тем временем доступ к сайту «Флагшток» власти заблокировали вместе с доступом ко многим другим независимым СМИ, таким, как «Наша Ніва», Naviny.by, «Радыё Свабода» и другими.

«По решению Министерства информации. Заходишь на сайт, а там написано, что сайт заблокирован в том числе за распространение наркотиков. Это был очень негативный звоночек. Мы даже не писали о наркотиках!» — говорит Сергей.

По его словам, к тому моменту они были уже «психологически вымотаны»: «Эта постоянная слежка, спецоперации, конспирация… Мы уже месяц где-то скитались, не были дома. Ребенок постоянно перепуган, без детского сада и друзей...»

Так они и уехали. Налегке.

А потом возвращаться стало страшно

Все авторы «Флагштока» уехали из Беларуси еще до Нового года. По разным причинам. Сергей и Мария не живут дома уже шесть месяцев.

В чужой стране, которую мы не называем по соображениям безопасности (к журналистам и их родственникам до сих пор ходят сотрудники органов), семья живет «неделю — на подъеме, неделю — в депрессии».





«Когда в Беларуси было “мирное время”, то это вполне комфортное место для жизни. Но во время этой оккупации… Когда идешь в магазин или выбрасывать мусор — и это превращается в спецоперацию с элементами конспирации. Посмотрел в глазок. Проверил лестничную клетку — нет ли их там. Вышел из подъезда — оглянулся, посмотрел, нет ли кого на детской площадке… Это очень тяготит, и тут, на чужбине, такого нет — и это огромный плюс», — уверен Сергей.

По его мнению, «сейчас работать в Беларуси в журналистике могут только супергерои. Но мы не могли планомерно работать над сайтом в таком состоянии».

«Хочется писать о благоустройстве, а не о насилии»

Работа не в Беларуси дает возможность «просто работать», поясняет Сергей.

«Мы имеем возможность работать над сайтом, потому что люди очень много присылают информации, в том числе для внутреннего использования. Много людей из системы — их много чего не удовлетворяет, и они шлют нам некоторую информацию. Они хоть и в “преступной системе”, но хотят что-то сделать против нее, чтобы повлиять на ситуацию. И среди чиновников есть люди, которые как в цепях: все понимают, но уйти не могут. По теме строительства флагштока у нас есть весь возможный массив документов. У нас есть вся фактура, которая говорит, что флагшток построен незаконно. Это благодаря нашим читателям», — рассказывает Сергей Ляпин.

Ему хочется верить, что в Беларуси скоро изменится ситуация: «Хочется писать о скамейках и благоустройстве, а не про милицейское насилие».

«Я хочу в Беларуси заниматься своим делом. Эта система очень много людей выбросила из профессиональной деятельности. Я хочу работать по своей специальности. Я историк. Я хочу снимать документальное кино, и чтобы мне не мешали. А у нас при этой системе очень много запретов. Это нельзя, то нельзя, и все чтобы было идеологически правильно», — говорит Мария.

Она записалась на курсы в киношколу и, наконец, завершила работу над фильмом «Палеская святыня», который снимала для «Белсата», но никак не могла закончить — «не было времени».

Вместо КГБ нужно вернуть городу Ратушу

А еще Сергей и Мария хотят написать книгу об утраченной архитектуре Гомеля. В белорусских архивах нужной им информации не нашлось, но она нашлась в архивах той страны, где они сейчас находятся.

«Осталось еще несколько визитов, там огромный массив информации об архитектуре Гомеля имперского периода. Это о домах и их владельцах. Такая информация, которой по Гомелю очень не хватало. Это потерянная архитектура, о которой мы ничего не знаем. Мы детально изучим этот интересный материал, неизвестный нашим исследователям. В наших архивах это не сохранилось», — рассказывает Сергей.

Он рассчитывает за время вынужденной эмиграции написать большой справочник.

«Мы пока делаем теоретические изыскания. Когда станет возможно, у нас уже будет накоплена информация и идеи для развития. Когда-то же власть изменится и задумается, а что можно предложить туристу в Гомеле», — предполагает Ляпин.

Кстати, в архивах они нашли доказательства того, что в Гомеле на месте нынешнего здания КГБ раньше была Ратуша.

«Вот хорошо бы вернуть ее на историческое место… И чтобы было сильное самоуправление», — говорит Мария Булавинская.


Алена ГЕРМАНОВИЧ / 19.03.2021 / 09:32 / Общество
Naviny.by